- Забавно! – Уриэль рассмеялся. Ему повезло, темный маг затронул выгодную тему для разговора. – Но зачем тогда в этой схеме вообще нужен ты? Мир и так улучшает сам себя со временем. Я имею в виду, конечно, человеческую цивилизацию, а не какой-то абстрактный «мир» или, наоборот, конкретную страну или группу людей. Люди в целом, а именно они, как я понимаю, нас интересуют в первую очередь, живут все лучше и лучше. Даже у Красса был монолог на эту тему во вступительной речи. И дело не только в магах. Обычные люди тоже улучшают мир вокруг себя, со временем. Улучшаются законы, материальные условия, еда, жилье, появляется больше удобств, уменьшается трудовой день и нагрузка в целом. Сам представь, сколько приходилось вкалывать, пока не было тяжелых, окованных железом, плугов? И к чему тут ты, спрашивается? Тем более, со своей боевой специальностью… Единственная польза от боевика – это истребление варваров, или убийство себе подобных. Так себе «улучшение мира». Есть что ответить, или сдаешься?
- Ты прав, но лишь отчасти. Да, прогресс существует, его глупо отрицать. И, как маг изобретатель я, действительно, не принесу много пользы. Хотя, у меня не только с тьмой хорошее слияние, а с любой маной, но я тебя понял и, скрепя сердцем, готов согласится. Однако, есть нюанс, который заключается в скорости прогресса. Сейчас он намеренно сдерживается. Я, в свою очередь, буду стараться его ускорить. Надеюсь, объяснять причину не нужно?
- Нет. Что ж, скажу честно, твоими ответами я не удовлетворён. В каждом твоем утверждении есть куча проблем, от логических до практических. И как так получается, что, из нас двоих, я читал мало, а понимаю больше? Сам себе удивляюсь! Но, вместо увлекательнейшей беседы о добре и зле, этике и прогрессе, я выбираю здоровый сон. Так что, спокойной ночи! Но знай, что все твои ходы я запомнил и сейчас, перед сном, буду думать о том, как тебя переспорить. Эх, уже представляю себе свою завтрашнюю победу во всех красках!
К сожалению, Уриэлю пришлось нарушить своё обещание. Едва его голова коснулась подушки, он сразу провалился в глубокий сон.
Следующие два дня ничем не отличались. Они с Мунитом так же ходили от одной семь к другой, Уриэль лечил людей и принимал подарки. Пару раз попались сложные случаи, на которые он попросту махнул рукой. Отчасти, из-за их низкой опасности для жизни пациентов, но в сущности из-за бессмысленности. Для него и это уже был прогресс! Если раньше сдаться его заставляла лень, то сейчас он давал ей тяжелый бой. Вот уже целых три мучительных дня маг жизни старательно гнал от себя эту свою черту, ставшую в значительной степени стержнем, на котором держалась его личность. Это звучит абсурдно, но, пожалуй, что это действительно так. Если спросить у знакомых, какое слово им первым приходит на ум при виде Уриэля, наверняка, ответом будет лень. А что еще им отвечать? Средний маг? Относительно умный? Умеренный любитель поговорить? Все эти «титулы» ставили его ровно посередине между хорошими и плохими, что превращало его в «никакого». Единственное его не посредственное качество – это приличных размеров лень… Да и то, не выдающаяся. Он далек от декоративных Императоров прошлого, которые за всю свою жизнь и пальцем не пошевелят. Уриэль им шевелил, притом намного больше, чем ему хотелось бы.
И что он получит, избавившись от этой черты? Нет, дело безусловно благое, праздность страшнейший враг величия, славы и необходимых ему для этого научных достижений. Измениться – это уже не просто потребность. Это вопрос его собственной гордости и воли. Не так уж часто он сдавался, чтобы у него появилась эта привычка, поэтому новый бой он надеялся выиграть с блеском! Но, возвращаясь к вопросу, а что он получит? Как его будут видеть другие? Если сейчас он не такой как все, то станет совершеннейшей серой массой. Пускай не на долго, лет на пять-десять, пока не сбудется его пророчество, но все же, он полностью утратит уникальность… С другой стороны, и что с того? Уникальность – это не жизнь, здоровье или другая важная штука. Так может и нет ничего плохого в ее утрате? Ответ на этот вопрос Уриэль не нашел.
Возвращаясь к пациентам, тех он забросил вовсе не из-за лености, а из-за общего наплевательства, можно сказать, халатности. Ну не чувствовал он себя обязанным помогать всем на лево и направо, что тут поделать? Особенно, после того, как уже помог буквально всей деревне и впереди предстояло еще несколько недель такой же помощи. Поэтому, когда требуемые усилия до абсурда превысили результат, который они могли принести, он просто махнул рукой и пошел в следующий дом.
Но его врачебная подработка показалась ему раем, когда он сменил сферу своей деятельности. Теперь он лечил не людей, а скот, то есть всевозможных кур, баранов, овец, коз, коров, лошадей и, один раз, снизошел до домашней кошки с больными зубами. Потом пошел черед диагностики состояния земель, их удобрение в соответствии с собранными данными, и составления инструкций для старосты с рекомендациями о дальнейшем развитии сельского хозяйства на вверенной ему территории. И всё это в грязи, глубиной едва ли не по пояс. Еще и под сверкающими молниями. Он, конечно, внес поправки в свой щит, учтя их угрозу, но мало при попадании все равно не покажется. Нельзя исключать и летальный исход. Благо, пока эти яркие полоски чистой мощи, обходили его стороной.
На шестой день из леса не вернулся один их охотников, за которым маги обещали сходить на следующий день, после его пропажи, но, на поиски отправляться не пришлось, так как к концу недели, наконец-то, прибыл сотрудник магической ассоциации и их практика приняла совершенно другой оборот.
В тот день, они едва успели проснуться и позавтракать, как одно из сигнальных заклинаний разразилось оглушительным писком в головах магов. Источником беспокойства мог являться либо беспокоивший их неизвестный колдун, либо помощь из ассоциации. Так что, придя в полную боевую готовность, и, постаравшись немного замаскировать свои ауры, друзья вышли наружу. Вскоре, все встало на свои места. Прямо сквозь густые потоки ливня и частокол молний, к ним, на всей скорости, летел какой-то волшебник, и не думавший скрывать своего присутствия. Противник так делать не будет, так что маги, закономерно, приняли его за друга. И оказались правы.
Волшебник, черты которого становились яснее с каждой секундой, оказался молодым парнем, скорее всего, недавно закончившим Академию. Главным образом, в глаза бросалась необычайно короткая для колдуна стрижка, он был обрит почти на лысо, а белый цвет волос едва угадывался. Выражение лица транслировало странную смесь двух эмоций, серьезности и, вместе с тем, азарта. В ауре его разлилось море небесной синевы, означавшей высочайшее сродство с воздухом, что, видимо, и обусловило его высокие навыки полета. К удивлению Уриэля, маг, подлетев прямо к крыльцу их дома, решил не приземляться в грязь, а так и завис в воздухе, на расстоянии десятка сантиметров над поверхностью.
Но, вместо приветствия, он внезапно забеспокоился, нервно осматривая Уриэля. Вскоре, маг жизни почувствовал на своей ауре прикосновения чужих исследовательских чар. Те, словно кисточкой проходились по внешнему слою его тонкого тела, собирая огромные массивы информации. Уриэль, немного струхнул от такого внимания к себе, но решил никак не реагировать. Вместе с тем, ему в голову пришла совершенно дурацкая мысль, что было бы забавно сейчас поднять в недоумении одну из бровей. Особенной возмутительности этой идее предавало то, что навыком поднятия одной брови он не обладал. Как бы то не было, но чем дольше молчал маг из ассоциации, тем хуже Уриэль начинал себя чувствовать. В какой-то момент он уже твердо решил, что если их гляделки продляться еще хотя бы пол минуты, то он первый прервет молчание и спросит в чем дело. И, едва эта решимость появилась в его взгляде, как волшебник заговорил.
- Спек Хамийский, младший маг воздуха. Сами можете не представляться. Если темного мага Мунита ещё можно с кем-то перепутать, то мага жизни Уриэля не распознает лишь слепой. – После произношения имен, Спек приветственно кивнул их обладателям. – С такой неудачной аурой никуда кроме «больнички» не возьмут. – Уриэль после этих слов покраснел как вареный рак. Он первый раз сталкивался с таким пренебрежительным отношением к себе. – Но, знаете, к чему я не был готов? – Не дав им предположить, он продолжил. – К тому, что даже полнейший дебил может дожить до практики в Первой Академии! В нашей, Четвертой, о вас столько легенд ходило. Лучшие студенты, высочайшая конкуренция, после Академии, Мастера сразу всех себе в ученики забирают! Это мы в гильдии после выпуска гниём… Да, что тут говорить, если у вас ректор – Архимаг? Вот и спрашивается, как эта «великолепная» Академия не отсеяла такого идиота!? – разрушая всякое недопонимание, он указал рукой на Уриэля. Маг жизни оказался полностью парализован перед лицом, весьма условного, «начальства». Кажется, он допустил ошибку, но вот какую? Смелости возразить или потребовать более вежливого обращения у него не нашлось. Поэтому он продолжал молча стоять, все ниже и ниже опуская глаза.